Прочитал утром «Вечный фашизм» Умберто Эко.
Ради этого я отложил на время «Жестяной Барабан» Гюнтера Грасса.
За Грасса меня побудил взяться Бэнкс с «Осиной Фабрикой«. Иначе, я вряд ли начал читать, особенно после того как Грасс заявил о сознательной службе в СС. Обычно у меня нет проблем с таким темами, но в данном случае я рассматриваю это признание исключительно как эпатажный ПиаР. А такой дешевый метод не вызывает у меня ничего кроме брезгливости.
Но я все-таки решил прочитать откуда растут ноги в романе Бэнкса. И вот какие интересные открытия я сделал относительно собственных психологических установок.
Грасс использует стиль «Похождений бравого солдата Швейка» Гашека, чтобы передать свое отношение к войне как таковой и первой и второй мировым в частности. Но мое сознание упорно не выкидывает тот факт, что сам Грасс служил в СС. Поэтому у меня не возникает «территории доверия автору» (термин Эко в «Роль читателя…»). Я нахожусь в постоянном недоверии и как результат не могу полностью погрузиться в мир чуственных переживаний автора.
Почему я в самом начале вспомнил про Эко?
В своем эссе он пишет:
В 1942 году, в возрасте 10 лет, я завоевал первое место на олимпиаде Ludi Juveniles , проводившейся для итальянских школьников-фашистов (то есть для всех итальянских школьников). Я изощрился с риторической виртуозностью развить тему «Должно ли нам умереть за славу Муссолини и за бессмертную славу Италии?» Я доказал, что должно умереть. Я был умный мальчик.
Я с удивлением заметил, что это заявление не вызывает у меня сомнений в честности автора. Даже более того, в некоторых местах Эко можно обвинить в возвеличивании фашизма. Но несмотря на это я еще больше стал доверять Эко, а авторитет Грасса еще больше опустился.
Как мне видится, честность бывает разная. И есть такие случаи, когда надо либо признаться во всем с самого начала, либо хранить это в тайне до конца дней.
П.С. Даже не смотря на тот факт, что по следам «Жестянного Барабана» мой горячо любимый писатель Эрленд Лу написал «Допплера» и «Грузовики Вольво«, Грасс ни на йоту не становится мне приятнее.