Все уже наверняка знают, что у меня есть личная когнитивная проблема с историей о жертвоприношении Ицхака. Эта проблема имеет множество аспектов:
1. Какого это надо было Б-гу?
2. Как себя чувствовал в этот момент Авраам?
3. Как себя чувствовал в этот момент Ицхак?
и т.д.
Множество философов, толкователей и просто простых людей пытались до меня понять эти пункты. И я не претендую на оригинальность или истинность моего философствования. Но мне кажется, что по пункту №2 я начинаю приближаться к понимаю. Собственно об этом и поговорим.
Психологическое состояние Авраама
В понятных нам терминах Авраам пердставляется неким неофитом в неком религиозном течении. Это течение радикально отличается от практически всех религий и верований в радиусе нескольких тысяч километров. Даже более того Авраам сам является основателем новой тоталитарной секты. Учитывая тот факт, что Аврам (тогда еще с одной буквой “а”) самостоятельно дошел до понимания абсолютного и единого Б-га, то становится понятно насколько сильна вера в этого самого Б-га. Но вера в моем исследовании не совсем правильное слово. Я бы скорее употребил слово “страсть”. Именно страсть к полноценному служению Б-гу может в полной мере объяснить поведение Авраама.
Но эта неофитская страсть все еще не полноценна. Апогея сила страсти достигает (на мой взгляд) с разрушением Сдома и Аморы. Я склонен объяснить попытки Авраама сохранить жизни грешникам исключительно остаточными языческими чувствами в сердце Авраама. Это очень по-человечески когда чему-то новому не можешь отдаться со всей отдачей, а все равно оглядываешься назад. Вот и Авраам не до конца видел греховную сущность жителей Сдома и Аморы, потому что это было если не нормой, то по крайней мере не чем-то из ряда вон выходящее в тех местах и в те времена. Собственно поэтому он и стремится спасти их, потому что считает их не сильно грешными.
И вот перед нами предстает уже совершенно другой Авраам. Он фанатичен и вера его абсолютна. И в этот самый момент Б-г дает ему сына Ицхака. Кто такой Ицхак для Авраама? Это не просто сын, один сын уже есть у Авраама. Но это неотъемлемая часть страсти Авраама. Нельзя сказать что Авраам не любит Ицхака, но это абсолютно другая любовь нежели к Ишмаэлю. Ишмаэля Авраам любит простой человеческой любовью. Ицхака же воспринимает как часть свего служения Б-гу. Я осмелюсь даже предположить, что Авраам воспринимает Ицхака как некий предмет культа (как тфилин, например). И вот тут мы подходим к объяснению как должен был чувствовать себя Авраам, занося нож над Ицхаком. И мне кажется у меня есть ответ: Авраам чувствовал себя очень хорошо. Он радовался, что у него есть еще одна возможность служить Б-гу.
Это звучит дико с высоты 5757 года от сотворения Мира. Мы не можем принять такое объяснение. Но давайте немного посмотрим не те врема и те нравы. В Швуес в нашей синагоге был профессор психологии Морис Москович из Торонто. Мы с ним немного обсудили эту тему. И он дополнил картину еще одним объяснением. Одна из запрещащих заповедей Торы гласит Левит 20:2 КТО ОТДАСТ КОГО-ЛИБО ИЗ ДЕТЕЙ СВОИХ МОЛЕХУ, СМЕРТИ ДА БУДЕТ ПРЕДАН. Все коментаторы сходятся во мнении, что в те времена были распространены человеческие жертвоприношения. И часто в роли жертв выступали дети. Но что такое суть человеческого жертвоприношения? Кому оказывается честь быть принесенным в жертву? Преступников не приносили в жертву, их просто казнили. А жертвой были люди значительные или их дети. Таким образом ребенку оказывалась небывалая честь быть принесенным в жертву. По мнение профессора, Авраам тоже мог подумать что таким образом Б-г хочет оказать честь Ицхаку.
Таким образом я более не могу принять объяснение что жертвоприношение Ицхака являлось испытанием для Авраама. Испытанием оно было бы, если Авраам любил Ицхака как Ишмаэля. В качестве дополнительного подтверждения моему мнению – история Ифтаха.
Шофтим
11:30 И дал Ифтах обет Господу и сказал: Если отдашь Ты, отдашь сынов Амона мне в руки, 31 И будет: вышедший, что выйдет из дверей моего дома навстречу мне при моем возвращении с миром от сынов Амона, то будет Господу, и вознесу я то во всесожжение.
11:34 И пришел Ифтах в Мицпу, к себе домой, и вот его дочь выходит навстречу ему с тимпанами и с танцами. И лишь она (его дочь) единственная, нет у него своего ни сына, ни дочери. 35. И было: при виде ее разорвал он одежды свои, и сказал он: О дочь моя, ты повергла, повергла меня, и ты оказалась меж моих губителей! Я же отверз уста мои Господу, и не могу (ли) вернуть? 36. И сказала она ему: Отец мой, ты отверз уста твои Господу! Делай со мною, как вышло из уст твоих, после того как содеял Господь для тебя казни над врагами твоими, сынами Амона. 37. И сказала она отцу своему: Пусть содеяно будет со мной такое: оставь меня (на) два месяца, и пойду я стенать в горах, и оплакивать буду девство мое, я и мои подруги. 38. И сказал он: Иди. И отослал он ее (на) два месяца. И пошла она и ее подруги, и оплакивала она свое девство в горах. 39. И было по прошествии двух месяцев, и возвратилась она к своему отцу, и он исполнил над ней свой обет, который он дал, и она не познала мужа. И стало обычаем в Исраэле: 40. Из года в год выходят дочери Исраэля скорбеть о дочери Ифтаха, (сына) Гилада, четыре дня в году.
Ифтах любил свою дочь любовью человеческой, и для него это таки да было испытанием.
Текст получился сыроват, но уж больно хочется пообсудить с вами. В процессе размышлений на меня повлияли Кьеркегор, Бэнкс и еще много разных хороших авторов.